Анджей Сапковский - Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]
«…в том числе около трехсот копий конницы…» – тактическая единица конницы, называемая копьем, состояла обычно из рыцаря, оруженосца, вооруженного слуги и конного стрелка с арбалетом. Бывали копья в количестве трех человек, бывали и шестерых.
К главе восемнадцатой«…маневр армии, насчитывающей свыше семи тысяч…» – мне встречались источники, определявшие силы гуситов под Нисой в 25 тысяч человек. Авторы, видимо, поддались пропаганде Фогельзанга. Либо опирались на немецкие источники, которые полученные от гуситов страшные удары объясняли и оправдывали «подавляющим преимуществом врага». В действительности Табор и сироты, вместе взятые (а не надо забывать, что под Нисой воевал только Табор, без сирот), никогда не были в состоянии направить в рейд армию, превышающую 15–18 тысяч, а обычно 7–9 тысяч человек при принятом у гуситов соотношении конницы и пехоты как 1:10. Плюс боевые телеги из расчета одна на 20–25 пехотинцев.
«…песенку, доведшую результат до трех тысяч» – некоторые источники (даже чешские) опираются, пожалуй, именно на солдатские песенки, потому что потери силезцев под Нисой определяют в четыре и даже (sic!) девять тысяч убитых. Это явное преувеличение, если вообще не чепуха. В считающихся крупнейшими и кровопролитнейшими битвах гуситских времен потери побежденной стороны составляли по новейшим исследованиям: под Выгешрадом от 300 до 500 погибших, под братоубийственным Мелешовым – около 1500, под Усти на Лабе – 4000, под Гильтерсридом в Верхнем (Горном) Палатинате – 1200 (гуситов), под австрийским Вайдхофеном – 900 (тоже гуситов), под трагическими Липанами – 1300. Под Нисой потери побежденных не могли быть больше. Я принял число погибших близким к тысяче и не думаю, чтобы слишком-то ошибся.
«Мир подобен морю…» – микс аутентичной проповеди Яна Желинского и аутентичных хилиастских манифестов (в моей редакции).
«In medio quadraqesime Anno Domini MCCCCXXVIII» – «В середине Великого поста лета Господня 1428-го направились вожди секты Сироток Ян Краловец, Прокоп Малый по прозвищу Прокоупек и Ян Колда из Жампаха в Силезию с 200 конными и 4000 пешими и 150 боевыми телегами к городу Клодску. Города Мендзылесье и Лондек сожгли, а также многие деревни и поселки в округе уничтожили и огнем прожорливым огромные вреды причинили».
«Фрагмент хроники» этот (как и дальнейшие) является моей выдумкой и компиляцией, однако в качестве «шаблона» мне послужила аутентичная хроника Бартошека из Драговиц, свидетеля эпохи. Я также старался копировать бартошекову латынь, которую некоторые исследователи называют «варварской». Так что в случае чего прошу хихикать над Бартошеком, а не надо мной.
К главе девятнадцатой«Necessitas in loco, spes in virtute, salus in victoria» – «необходимость боя определяется местом, надежда – мужеством, спасение – победой». В действительности-то это слова гетмана Жулковского, произнесенные перед боем под Клушином.
«Anno Domini MCCCCXXVIII feria IV ante palmarum» – «Лета Господня 1428-го в среду перед Пальмовым воскресеньем (последнее воскресенье перед Пасхой) обложили виклифисты из секты сирот с орудиями и осадными машинами город Клодзк, в коем вождями были господин Пута из Частоловиц и господин Николай фон Мошен, и при помощи оных орудий и катапульт, а такоже штурмом и разными иными способами замок хотели захватить и взять; однако гарнизон оборонял его воистину мужественно».
К главе двадцатой«Rustica gens optima flens» – «Деревенское мужичье самое хорошее, когда плачет (а самое худшее, когда веселится)». Поговорка той эпохи. Впрочем, вневременная. Всегда актуальная.
К главе двадцать первой«Ach, mój smętku…» («Ах, моя печаль») – произведение, известное как «Жалоба умирающего», 1461 год, но, вероятнее всего, это перевод более ранней чешской песни.
К главе двадцать третьей«Adsum favens… Sit satis laborum…» – см. «Некоторые пояснения и замечания переводчика».
«Auf Johanni blüht der Holler…»
На святого Иоанна зацветает бузина.
Любовь будет еще прекраснее.
Бузина – Черная сирень (Holunder, Holder, Holler, Sambucus nigra) – кустарник, посвященный Великой Богине, зацветающий в ночь накануне Ивана Купалы, летнего равноденствия, был крепко связан с эротической магией.
«Petersilie, Suppenkraut wächst in uns’ren Garten…»
В нашем садике растут петрушка, всяческая зелень,
Юная дева, прекрасная Ютта, уже больше ждать не должна.
За кустом бузины подарила Рейневану поцелуй.
Красное вино, белое вино, завтра будет шумная свадьба!
Народная эротическая (в моей – автора – переработке) немецкая припевка, связанная с магическими и афродизиальными свойствами петрушки и черной сирени (бузины). Упоминание о «красном и белом вине» – аллегория потери девственности.
Текст – предыдущий тоже – цитируется по Hexenmedizin. Клаудиа Мюллер-Эбелинг, Христиан Рэч, Вольф Дитер, AT Volag, Аарау, 1999
«Величайшая Богиня, царица тени…» – опять Апулей.
«…говорит вдохновенный мэтр Экхарт…» – то, что в этом абзаце говорит мэтр, я в основном почерпнул из книги «Времена кафедр».
«Sic habebis gloriam totius mundi…» – «И тогда обретешь ты славу этого мира. И всякая тьма тебя минует». «Изумрудная Скрижаль», перевод автора.
«…vocatus sum Hermes Trismegistus…» – «зовут меня Гермес Трисмегист, ибо обладаю я тройственной сущностью всей мудрости мира» (опять «Изумрудная Скрижаль»).
К главе двадцать четвертой«Палец и одно ячменное зерно был типичным калибром…» – палец (prst) – 1,992 см, ячменное зерно (ječne zrno) – 0,498 см.
«Heran ihr Sterblichen…»
А-ну, смертные,
Напрасно вы стенаете,
Когда я вам сыграю,
Вы в пляс пойдете.
«Sum sponsa formosa, mundo et speciosa…» – Дева из Пляски Смерти говорит: «Я невеста прекрасная, пред миром изящная». Смерть отвечает: «Ты уже изменена, своего цветения лишена».
Некоторые пояснения и замечания переводчика
Для начала следует сказать, что по согласованию с Автором я принятое в Польше обращение «пан, пани» заменил, когда действие происходит в Силезии, на «господин, госпожа», поскольку население Силезии отнюдь не было однородно польским, и даже наоборот. Что же касается Чехии и чехов, то я оставил в силе обращение «пан, пани».
А теперь собственно «Пояснения», которые в значительной степени обязаны своим появлением существенной помощи Автора.
К главе первой«…сапожник Скуба победил вавельского дракона…» – польская легенда. В подземелье под Вавелем (краковском королевском дворце) проживал страшный дракон. Все его боялись, никто не решался вступить с ним в бой. Наконец бедный сапожник Скуба убил дракона, отравив его – подкинул овцу, набитую серой. Сжигаемый отравой дракон пил воду из Вислы до тех пор, пока не лопнул с перепития.
